В первых кратких сообщениях о кончине Натальи Леонидовны Трауберг пишущие, естественно, пытались представить ее тем, кто с ней не знаком. «Переводчик, эссеист и мемуарист», писали агентства. Я бы сказала—христианский просветитель или, пользуясь ее же определением С. С. Аверинцева, «филолог-миссионер».
Миссионерство это началось в те годы, когда само понятие прочно ушло из обихода. Наталья Трауберг родилась 5 июля 1928 года в семье известного кинорежиссера Леонида Трауберга. Наталья Леонидовна не уставала с благодарностью вспоминать своих главных воспитателей — бабушку Марию Петровну и нянечку-крестную, которые и открыли ей Евангелие. Сама она относила свое настоящее обращение к 1934 г.
Меня ввели в Церковь очень рано добрые и мудрые женщины. Вместе с известием «Бог есть» я получила странную систему ценностей, где суровы — к себе, милостивы к другим, «нежного слабей жестокий», и тому подобное
— писала она в одной из статей сборника «Сама жизнь» (2008, далее все цитаты — из этой книги).
Сейчас трудно представить, как тяжело переживала школьница, а потом — студентка филологического факультета Ленинградского университета противоречие между глубокой внутренней жизнью по Евангелию и «бравурной» советской действительностью, замешанной на доносительстве, страхе, борьбе с «космополитизмом».
Будучи членом «привилегированной» семьи, она всегда тяготилась богемным окружением родителей и «современным» стилем жизни. «Спасали тихие бабушка и нянечка, сообщавшие от имени Бога, что одеваться лучше других нехорошо». В университете большое влияние на Наталью Трауберг оказали знаменитые профессора Пропп, Шишмарев, Жирмунский, Гуковский — филологи «золотого века» (1945–48 гг.), как называла их ученица. «Моя влюбленность в филологию была безоглядной», — писала она.
Талантливая выпускница филфака, Н. Трауберг, будучи дочерью «космополита», не могла даже думать об аспирантуре. По этой же причине, после настоящей травли, она была уволена с преподавательской работы из Института иностранных языков. В 1953 г. переехала в Москву, где работала в качестве переводчика в Гослите (издательство «Художественная литература»), в издательстве «Иностранная литература». В 1955 г. защитила кандидатскую диссертацию.
В 1960-е гг. жила в Литве, где близко познакомилась с католичеством. Будучи членом доминиканского ордена, называла себя иронично в одном интервью «диким полукатолическим существом».
Когда в детстве, кроме православных, я видела питерских лютеран, а в молодости — литовских католиков, до разделений ли было! Все они были тем островом веры, который, по слову Льюиса, становится меньше. А если православные хранят то, что францисканский священник назвал при мне «Иоанновым сокровищем», то будем же ему верны.
В 70–80-е гг. Наталья Леонидовна много переводила для самиздата П. Вудхауза, Г. Честертона, К. С. Льюиса, Д. Сэйерс, Г. Грина, Ф. Бернетт, П. Гэллико. В конце 80-х — начале 90-х гг. многие ее переводы были изданы в России. Достаточно назвать лишь несколько имен из круга ее общения: это митрополит Антоний Сурожский, о. Александр Мень, Сергей Сергеевич Аверинцев, о. Георгий Чистяков, о. Сергий Гаккель, о. Станисловас Добрвольскис, о. Сергий Желудков, Валентин Берестов, Наум Коржавин, Наталья Горбаневская, Валентина Ходасевич, Николай Томашевский и многие другие. В 1974 г. вместе с С. Аверинцевым, братьями Муравьевыми, Ю. Шрейдером и К. Янулайтисом Наталья Трауберг основала в Москве Честертоновское общество.
Она входила в редакционный совет журналов «Истина и жизнь», «Иностранная литература», была членом правления Российского библейского общества (с момента его восстановления) и Честертоновского института (Великобритания). С момента основания (1995 г.) преподавала в Библейско-богословском институте святого апостола Андрея (ББИ). Много лет вела радиопередачи на церковно-общественном канале «София», читала лекции, давала интервью, отвечала на многочисленные вопросы. «Богословствовать я не умею, и не женское это дело», — говорила Наталья Леонидовна. Но для недавно обратившихся к вере соотечественников очень важен был ее тихий голос: о чем бы она ни говорила, это всегда был урок ортопраксии, пример того, как именно можно жить по «немыслимым» (по ее выражению) заповедям блаженства.
Одна из любимых тем Натальи Леонидовны — евангельский «царский путь», пролегающий между вечными Сциллой и Харибдой. В последнее десятилетие она много говорила и писала об «искаженной религиозности», о склонности новоначальных христиан — бывших советских граждан — к «партийности», делению на «наши-ваши».
Искаженная религиозность — очень опасная штука, Христос это непрестанно повторяет. Вычтите из христианства милость и смирение — и двух вещей вы добьетесь: во-первых, привлекать мы сможем только магией <...>; во-вторых, никакого «покоя душам нашим» не обретем.
Вероятно, мы всю правду знаем, особенно если ходим в церковь, а что в Евангелии написано — это ненужные сложности!
Теперь, когда так долго не было понятия греха, а потом за грех стали принимать что угодно, кроме себялюбия и своеволия, надо все начинать заново.
В одной из статей она написала о тех, кого хорошо знала:
Во тьме советской жизни были люди, которые несли и передавали немыслимую кротость, благоговение перед тайной, странное смирение, ничуть не похожее ни на слащавость, ни на бесхребетность. Когда они видели зло, они молились и страдали, в крайнем случае — тихо и твердо возражали, подтачивая его самым верным, евангельским способом. Они умудрялись воспитывать внуков, впечатывая в них особую жалость к «другим», лучше всего выраженную в словах «не ведают, что творят».
Наверное, Наталья Леонидовна очень бы удивилась, если бы эти слова мы сказали о ней.
Федерика де Граф — врач, которая работает волонтером в Первом московском хосписе, где умирала Наталья Леонидовна. Еще в понедельник, 30 марта, на вопрос о том, как Наталья Леонидовна, Федерика ответила: «Уходит. Она мирная. И очень сильная».