Надо сказать, что я работаю в музее1, и по долгу службы я бываю у своих коллег. Так получилось, что у моей коллеги последние несколько лет тяжело болел отец мужа, и он умер 30-го марта (а Натали 1 апреля). Это был инвалид войны, 25-го года рождения. Говоря о его кончине, моя коллега сказала: «Мы похоронили дедушку. Это же был такой старый человек!» Она говорила о нем, как о человеке, сокровенная и существенная жизнь которого закончилась довольно давно. И я подумала: как удивительно! Ведь, собственно говоря, это сверстник Натали. Это же были те самые солдаты, вернувшиеся с фронта и продолжившие учиться в ленинградском университете, куда Натали поступила в 44-ом году. И как удивительно, что такое Натали — что Натали это человек на все времена. То есть в каждом поколении она остается человеком самым существенным, самым глубоким, действительно решающим духовные задачи наступившего времени, наступившей эпохи, решающей их для себя и помогающей в этом другим людям.
Эта ее способность действительно была поразительна. Когда-то, если вспомнить строчки Анны Андреевны, которые те писала о своей подруге «Ты в России взялась ниоткуда,/ Ты мое белокурое чудо / Коломбина десятых годов», поколение начала ХХ века решало свои культурные задачи, действительно придя ниоткуда, а вот Натали — человек того редкого возраста, который еще сохранял связь со старой Россией. И вот эти крохотные биографические стебли, которые шли и тянулись из старой России, и из старого мира, и из христианской культуры, Натали развила в себе самым удивительным образом. Она была тем человеком, который для здешней жизни, для жизни в советскую эпоху, когда жизни не было, в этой сосущей и страшной пустоте, нашла и создала эту жизнь. Она ее собирала отовсюду. Это были и ее биографические связи со старой Россией, и была ее уникальная сумма знаний.
Дело в том, что Натали долгое время оставалась в Москве среди тех немногих людей, которые обладали той суммой знаний, которая была жизненно необходима для окружающих. Когда она вернулась из Литвы, присоединив к своим университетским знаниям еще знания католического богословия, то в Москве, наверное, только Сергей Сергеевич Аверинцев был ее равноправным и равносущим собеседником. Но она знания отдавала всем, и отдавала широко. Я вспоминала вчера, когда шла с друзьями по Тверской, что Натали жила там в квартире своего отца, Леонида Захаровича, на Страстном бульваре, а напротив, в Большом Гнездяковском переулке, жила Татьяна Эрастова с семью детьми. И вот там, среди этого бесчисленного количества детей, приходящих гостей, среди всех этих многодетных мам, которые решили вот так противостоять советской жизни — создав свои семьи, среди примкнувших к ним странных маргиналов, Натали, впервые приехавшая после Вильнюса, устроила курс о богословии Фомы Аквината. Надо сказать, что, не смотря на публику, которая, как видите, была совершенно не университетского типа, это действительно был такой пир ума, который собирал множество народа. Это не было пустой умозрительной игрой, а было тем, что шло прямо в кровь, потому что тогда, в этой пустоте советской жизни, надо было действительно найти почву, на которой можно было стоять, ее надо было даже не найти, а создать. Создать этот воздух, которым можно было бы дышать. Натали всегда это делала, и то и другое, в любом кругу, не жалея себя и не помня о высоте своего ума, о серьезности и трагичности своих внутренних поисков.
Я ее увидела впервые в 1968 году, 1 мая, у отца Александра Меня, куда она приехала вместе с Пиамой Павловной Гайденко и ее мужем Юрием Николаевичем Давыдовым. Она была красива и я подумала: «Неужели такое на свете бывает?» Это был такой печальный ангел. Я на всю жизнь сохранила память об этой ее красоте и надо сказать, что сейчас, когда показывают фотографии, на которых Натали как-то выглядит не так как я ее помню, меня это всегда изумляет. Вплоть до последней встречи с ней в хосписе, я всегда ее видела блистающей этой неземной красотой.
Действительно, Натали — человек на все времена. И это происходило от того, что она всегда сохраняла не только серьезность духовного поиска, но и предстояния перед Богом. И то, что она была старше всего ее окружения в последние годы, давало ей только то преимущество, что у нее был исторический опыт, опыт преодоления всех действительно сатанинских испытаний ХХ века. И это ей давало возможность при каждой новой задаче со всей глубиной, со всей серьезностью, со всем знанием и подготовленностью человека, у которого включен ум, и чувства, и сердце, так искать и так находить то место пред Богом, чтобы это давало возможность быть христианином в каждую эпоху.
- Музей-усадьба Ф. И. Тютчева в Мураново. [↩]