Сборник статей переводчицы Натальи Трауберг «Невидимая кошка» открывает читателю то внутреннее, что резко контрастирует с современным миром… Трауберг возвращает человека к классикам, которые говорят о Боге и высоком, не проповедуя.
Это — одна из самых удивительных книг. Она выпущена в свет, если судить по аннотации, издательством, бытующим сразу в двух столицах — Москве и Питере, а отпечатана на самом деле в Вологде, но таким крохотным тиражом, что, наверное, уже очень скоро станет библиографической редкостью.
2000 экземпляров — такова судьба сборника статей Натальи Трауберг — переводчицы, которую, думается, не надо представлять читателю, хоть раз в жизни бравшему в руки книги К. С. Льюиса, Г. Грина, П. Г. Вудхауза, Г. К. Честертона…
Собственно им, классикам английской литературы, и посвящен основной объем книги. Сборник, разделенный на шесть частей, это и заметки переводчика, и рассуждение о трагических и счастливых судьбах знаменитых писателей. Раздел «Голос черепахи» созвучен «Слову живому и мертвому» Норы Галь, тоже знаменитой переводчицы (русский перевод «Маленького принца» Сент-Экзюпери — принадлежит именно ей), это смешные и грустные заметки о засилии канцелярита и диковинных созданиях наподобие «Мадонны Кобр» (на самом деле — Медная Мадонна, один из почитаемых образов Богоматери, находящийся в поселении Cobre (буквально: медь) на Кубе) и «Иоанна из Кросса» (Хуан де ла Крус), возникающих по небрежности того или иного русского автора. Но, на самом деле, это уходящие за грань 1988 года воспоминания, избранные и отмеренные, осторожные, потому что «можно ли, включив только нашу ненадежную память, писать о людях то, что нам кажется правдой?»
Почему 1988 года, наверное, тоже ясно. Именно после торжественного празднования Тысячелетия Крещения Руси климат действительно изменился: стало возможно говорить о вере, о Боге, о христианстве.
Большая часть статей сборника — предисловия к изданным на русском языке переводам и журнальные публикации, поэтому что-то повторяется, что-то уже звучало… Хотя вряд ли раньше читателю давалась возможность так полно насладится россыпью собранных под одной обложкой самоцветов, подобных лаконичному:
Ольга Михайловна Фрейденберг говорила нам в 1945 году, что отперла ванную, запертую на блокадные годы, и увидела эту самую бездну Тиамат. Мы это запомнили на всю жизнь.
Но главная ценность этой маленькой книжки заключена именно в точке сбора и схождения всего и вся — в христианской позиции автора.
Наталью Трауберг, столь хвалящую своих любимых Льюиса и Честертона за то, что они умудряются говорить о высоких вещах «не проповедуя», саму нередко упрекают в том, что каждое ее предисловие — проповедь. А еще это рассказ о том внутреннем мире, где царит чудо, радость и милосердие. Поэтому так часто она останавливает сама себя, опасаясь ступить на «минное поле» религиозных споров.
Третий раздел сборника — это заметки о детской литературе: о классических книгах — «Полианне» и «Томасине», и о современных — «Гарри Поттере» и трилогии Филиппа Пулмэна (Пулмана), о которой, насколько мне известно, публично еще не высказался ни один из современных православных публицистов, хотя пресловутый «Гарри Поттер» в десятки раз уступает «Темным началам» в непримиримости позиции автора к религии. Недаром сам Пулмэн обвинил К. С. Льюиса в расизме и женоненавистничестве. И уж точно, до Трауберг никто не дал такой емкой и точной характеристики: «Пулмэна, очень точно показавшего предел дозволенного, я больше читать не стала…»
Заинтересованный читатель также с радостью найдет в «Невидимой кошке» то, чего так давно ожидает от о. Андрея Кураева — апологию Толкина-христианина, рассказ о Горлуме и Денеторе, о том, какими глазами читали «Властелина колец» в России в 70-х годах прошлого столетия и о том, что из этого вышло.
Но большее пространство текста отведено все же не Толкину. Даже К. С. Льюис, хоть и появляется на страницах «Невидимой кошки» очень часто, лишен персонального раздела. Главные герои здесь сэр Пэлем Грэнвил Вудхауз и «Учитель надежды» — Гилберт Кийт Честертон.
Трагедия Вудхауза, подвергнутого соотечественниками травле из-за его выступлений по немецкому радио во время Второй мировой войны и радость «тихой» супружеской четы Честертонов — вот ключевые сюжеты второй половины сборника. О «несерьезном» Вудхаузе, например, Наталья Леонидовна пишет:
Лучше вообще не читать и не знать Вудхауза, чем навязывать его тем, кому действительно плохо. Я, например, не могла читать его в начале 50-х годов или в начале 80-х. Зато в другие годы, начиная с 1946-го, он спасал не меня одну. Мало того, он делал людей лучше. Я знала человека, у которого лет тридцать подряд только и оставалось хорошего, что любовь к Вудхаузу; а незадолго до смерти вернулось остальное.
Вероятно многим будет любопытно окунуться в цветовую атмосферу книг Честертона и узнать, почему же для иллюстрации книг этого автора лучше всего подошла бы рождественская елка. Тем более, что именно эта главка «Новый Иерусалим», как и ряд других, вошедших в сборник, ранее нигде не публиковалась.
Завершить свой рассказ о книге Н. Трауберг хочется ее словами о современном мире, в котором не разрешают «ни радоваться, ни надеяться». Ныне они звучат необычайно пронзительно и проникновенно:
…Альберт Швейцер называл это, если не ошибаюсь, массовым оптимизмом и массовым пессимизмом. Для христианина ни то, ни другое невозможно. Он, как апостол Петр, идет к Христу по воде. Если он думает, что под ним паркет или хотя бы настил, он жестоко разочаруется; под ним бездонное и страшное море. Если он думает, что по воде идти нельзя, он прав, но он не христианин. Бог обещал нам, что поможет, только бы мы решились.