Книжками выдающегося английского писателя Клайва Льюиса зачитываются вот уже три поколения. Сказочная Нарния, далекие галактики, трактаты по богословию загадочным образом притягивали и притягивают читающую публику. Самое полное за всю историю издания Льюиса в России собрание сочинений появится на прилавках в июле. В восьмитомнике, изданном в Минске издательством «Виноград» при поддержке Фонда имени отца А.Меня, собраны как всем известные работы («Хроники Нарнии», «Космическая трилогия»), так и впервые опубликованные на русском языке (рассказы «Обманная земля», «Слепорожденные»). Первым, лучшим и самым знаменитым переводчиком Льюиса на русский была и остается Наталья Леонидовна Трауберг. С ней беседовал Григорий Шведов.
Клайв Стейплз Льюис был одним из тех великих художников, которые трактуют искусство исключительно в мессианском разрезе. В чем истоки его истовой веры — в христианском воспитании?
Не думаю. Отец Льюиса был крупным юристом. Мать происходила из знатного шотландского рода Гамильтонов. Хороший математик, она писала прекрасно, невероятно много читала. Льюисы жили в большом доме в Белфасте. Вся семья исповедовала протестантизм и, несмотря на то, что предки матери Клайва были епископами и первосвященниками, христианские добродетели здесь не ставились во главу угла. В церковь, конечно, ходили, но особой религиозности не было. Впрочем, после смерти матери отец от горя очень сильно пил и все больше верил в бога.
Учиться в школе Льюису было очень трудно — на одной руке не хватало фаланги пальца. Проблем с письмом не возникало, но он не выносил английскую школу, совершенно не выносил. В своей автобиографии Льюис описывал патологически страшного директора школы, который, по более поздним свидетельствам, в конце жизни сошел с ума. Отец забрал Клайва из этой школы, и любимый профессор отца Керк Патрик, который был уже на покое к этому времени, взял мальчика к себе в институт. Льюис жил у него, потом поступил в Оксфорд, где сначала специализировался по философии, потом соскользнул на филологию. Керк Патрик, кстати, послужил прототипом профессора Керкстайла из Нарнии, а также доктора Мак Фина в «Мерзейшей мощи». Агностик, очень упрямый, но замечательно логичный, он учил его мыслить, давал задачи на разработку ума. Льюис как раз тем и отличался, что все очень логично просчитывал. Трактаты Льюиса нельзя сравнивать с трактатами Честертона — они не хуже и не лучше, они просто по-другому написаны. Из-за этой «разумности» и просчитанности часто говорят, что Льюис близок томизму. Это не так. Вот Честертон действительно любил томизм, в 1933 году даже вышла его книга о Фоме Аквинате… Как только Льюис поступил в Оксфорд, началась война, и он ушел на фронт. Тогда был патриотический подъем: он не мог не уйти, в то время это считалось совершенно непристойным. Через два года вернулся, закончил университет и стал тьютором. Обратился Льюис в самом конце 30-х годов. Это произошло очень бурно. А сначала были долгие беседы с Толкином, который, по-видимому, и дал первый толчок к признанию бога. Льюис продолжал заниматься филологией и писательством. В то время он становился все более и более известным.
Именно тогда образовалась группа inkling’oв: Толкин, Уильямс, Льюис. Как сложился этот круг?
Они сдружились еще во времена учебы в колледже Св. Магдалены.
Что означает слово inkling?
Это шутка: по-английски ink — чернила, но само слово — производное от «мелькания», означает что-то мелькнувшее, еле заметное. Кроме того, inkling -звуковой каламбур: Инглинги — древняя норманнская династия.
Кто у inkling’oe был духовным лидером: Льюис или Уильямс?
Для всех Льюис, а для Льюиса Уильямс. Уильямс был очень скромным человеком и в Оксфорде работал только с 1939 года, тогда же стал там жить. Льюис считал его значительно более мудрым.
Как inkling’и относились к Честертону?
Они признавали в нем учителя. Когда в 1936 году Честертон умер, Уильямс воскликнул: «Последний из моих великих умер!».
Расскажите, пожалуйста, про женитьбу Льюиса.
Со своей будущей женой Льюиса связывала длительная дружба, они переписывались. Джой была женой американского журналиста и очень хотела переехать в Англию. Приехала, пожила немного и уехала. Вернувшись в Америку, увидела, что муж загулял и сошелся с ее двоюродной сестрой. Джой снова приехала в Англию с двумя детьми. Льюис взялся помочь им устроить вид на жительство и фиктивно женился на ней. Джой очень много работала. Ей поставили диагноз: рак костного мозга, врачи говорили, что жить осталось недолго. Когда их повенчали — прямо в палате — для Джой это стало огромной радостью. Наступила ремиссия. Она выздоровела. Клайв и Джой прожили вместе еще три года. Когда они поехали в Грецию, болезнь вернулась, и вскоре Джой умерла. Льюис воспринял смерть жены очень тяжело, много болел, дом их понемногу развалился. Потом он пришел в себя, почувствовал с женой связь — вполне реальную, не мистическую — и стал восстанавливаться. Но ему было уже все равно, в каком мире находиться.
Правда ли, что во время болезни жены Льюис писал и читал ей трактат о Любви? Как вы считаете, эта ли история отражена в «Хрониках Нарнии», когда сын принес целительное яблоко больной матери?
Безусловно, болезнь матери и болезнь жены послужили основой при создании этих сюжетов.
Льюис говорил, что прототипом Рэнсома из «Космической трилогии» послужил Уильямс. В чем значение «ухода Рэнсома»?
Известно, что Уильямс мечтал о том, чтобы война закончилась, и даже предлагал в молитвах свою жизнь для ее прекращения. Умер он в последние дни войны. Уход Рэнсома — рефлексия на эту тему.
Что за спор был между Льюисом и Толкином по поводу трилогии?
Вроде бы Льюис собирался писать «Космическую трилогию» во времени, а Толкин — «Властелина колец» в пространстве. Но это нигде не записано.
Что скрывается за образом мироустройства планеты Переландры в «Космической трилогии»?
Вероятно, античная образность, желание задать модель мироздания. А также явные аллюзии с сюжетами земной истории. Чуть ли не все персонажи трилогии повторились в нашей жизни.
Не могли бы вы рассказать о мифологии произведений Льюиса? В ней, например, нет традиционных для английской сказки гоблинов. Почему?
По-видимому, ему были неприятны образы этих страшилищ. Лучше выдумать своих отрицательных героев.
А откуда взялся образ Колдуньи в «Хрониках Нарнии»? Фольклор или опять что-то биографическое?
Кроме фольклора тут ощутимо влияние любимейшего писателя Льюиса Джорджа Макдональда. Образ злой и эгоистичной женщины-колдуньи очень красиво выписан в романе Макдональда «Лилит».
Вы полагаете, это связано с концепцией женского начала в хаосе?
Нет, скорее с эгоизмом: шел отдельный разговор о зле и хаосе, и отдельный — о патологическом эгоизме. Гордыне. Корень зла не в хаосе, а в обращенности на самого себя.
В Нарнию попадали только дети, и никогда — взрослые. Как вы трактуете образ ребенка у Льюиса и трансформацию этого образа?
Льюис любил детей, но стеснялся этого. Есть несколько теорий о том, с кого он списывал свои детские образы. Но очень важно, что дети совмещают в себе первородный грех, обращенность на самого себя и чистоту. В ребенке поражает сходство с ангелом и одновременно пугает темная сторона.
Что вы думаете по поводу образа двери у Льюиса?
Было несколько ужасных работ ученых-фрейдистов на тему льюисовской двери… Я вам так скажу: это мерзко. Льюис был чистейшим человеком и любящим отцом.
Расскажите, пожалуйста, откуда возник образ платяного шкафа.
Из детства. Шкаф абсолютно реален, он стоял в комнате родителей Льюиса.
Образ льва Аслана воспринимается вами исключительно в христианском ключе?
Конечно. Помните Каменный Стол и Тайную Магию давних времен — Распятие и Воскресение? И дети вокруг Христа… Сказка с одной стороны упрощает, с другой углубляет христианские образы.
Как творчество Льюиса соотносится с творчеством Толкина?
Между собой я их не сравниваю, я сравниваю их с жизнью. Мне кажется, что оба исключительно точны. Пишут о том, как оно есть на свете. Их сюжеты были близки до такой степени, что Толкин прямо прыгал от негодования. Толкин страшно любил Льюиса, но буквально умолял его не писать сказок.
У вас не возникало ощущения, что есть перекличка между повестью Честертона «Перелетный кабак» и последней частью «Хроник Нарнии» — образом Ташлана? Тема единения ислама и христианства, тема лжевождя…
Такая теория существует. Но проблема эта появилась еще после Крестовых походов: что, если победили бы сарацины? Если считать, что литературовед может думать о подсознательном…
О чем говорит мифология Льюиса?
Для меня это абсолютно адекватное восприятие мира, так мы жили. Это остро выраженная христианская точка зрения.
Для Льюиса было важно считать себя в первую очередь христианином, у него даже был лозунг — «Просто Христианство»…
Льюис говорил об острове веры, для него была важна вера, а не различия между конфессиями. Многие исследователи доказывают его принадлежность к разным конфессиям.
Расскажите, пожалуйста, о «русском Льюисе» — когда он появился, как воспринимался?
Льюис был пущен в самиздат в 70-х, воспринимали его в основном православные. Много лет он был в самиздате. И тут есть странности — статью о нем написал дьякон Кураев, который считает, что все конфессии несопоставимы с православием. Сам патриарх, говорят, читал Льюиса. Но по мировоззрению наиболее близок к Льюису был отец Александр Мень.
Давайте немного поговорим о переводах. Льюис признавался, что ему было страшно писать «Письма Баламута», а вы боялись их переводить.
Да, этот перевод мне не хотелось делать, я только помогала. Я не люблю бесов, и Льюис их не любил. Писал и страдал.
Как в вашей жизни появился Льюис?
Его книги мне впервые дал почитать отец Сергий Желудков, в Духов день 1972 года. До этого я слышала о Льюисе в связи с Толкином. Я была очень больна, когда его мне принес мой друг Володя Муравьев [лучший переводчик произведений Толкина. — Ред.]. Но у нас сразу начались споры, он воспринимал «Властелина колец» воинственно, сквозь призму советского строя. А мне сразу понравился Сэм Гэмджи. И потом, в самые страшные минуты мы перечитывали и перечитывали историю похода Хранителей. Сэм и Фродо у подножья Ородруина — одни, без надежды… Уильямс и Толкин помогли выжить. Все они четко стали на свои места, заполнили лузы. Первый — Толкин, потом Льюис и Уильямс.
Вы воспринимаете их как неразделимую триаду?
Безусловно.
Расскажите, пожалуйста, про свое тогдашнее восприятие Льюиса. Образ заколдованной Белой Колдуньей Нарнии — вечной зимы без Рождества — не создавал ощущения какой-то особой близости к нашей стране?
Не то слово. Повесть «Лев, Колдунья и платяной шкаф» мы читали, как дневник. Помню, Сергей Аверинцев прочитал одним из первых и потом, совершенно хрюкая от восторга, рассказывал: «Там бобры, к ним пришли с обыском, на них настучали…». Книги очень поддерживали, в то время особенно — ведь после дела Синявского мы жили в абсолютном страхе.
Идея рая у Льюиса, например, в «Расторжении брака» и «Последней битве», где Аслан своим дыханием раскрывает дверь в небе, имеет особую легкость. Формулируется понятие «открытого рая». Как вы его воспринимаете?
Я сама так вижу. Эта идея универсальна, поэтому мы в то время были ею так озабочены.
Как вы думаете, почему Льюис стал настолько культовой фигурой?
Сама не знаю. Когда всякая ерунда становится культовой, это понятно. А вот то, что Толкин и Льюис стали идолами поколений… Они же начисто лишены подлости!
Льюис писал не только сказки, но и стихи, богословские трактаты, фантастику. Вы думаете, стоит делить его работы по жанрам? Имело ли это для него значение?
Мне кажется, что нет, все это об одном и том же. Но, например, существует американская диссертация, где все прямо по волосочку вымерено.
В чем состоит напутствие Льюиса?
Две темы: тема открытого рая — сияния рая сквозь мир — и нравственная проповедь.
А как насчет античной темы?
Льюис очень любил античность. У них был даже Сократовский клуб в башне, открытый для студентов. В Нарнии античный мир присутствует не только на уровне мифологических персонажей — фавнов и кентавров, но и на идейном. У Льюиса получается пейзаж, красота которого напоминает об античности. Есть какое-то мелькание в этом. Inkling. У Толкина это выражено в меньшей степени, там больше скандинавских элементов. А у Льюиса античная мифология дополняется английской.
Книжки Льюиса вы получили практически из рук отца Александра?
Да, причем сам Мень их не читал. У него было какое-то внутреннее чутье.
Не кажется ли вам, что литературный мир Льюиса задал нашу повседневную реальность?
Да, но не мир литературы, а совместная молитва и это таинственное совместное проживание этого всего: он писал и проживал, мы читали и проживали, я переводила и проживала. Жизнь сравнивают с ковриком, где ниточки — это люди. Все мы сплетаемся, расплетаемся и дополняем друг друга.
Наталья Леонидовна, сейчас выходит восьмитомник, большинство переводов в котором принадлежит вам. Есть ли у вас свой внутренний контакт с Льюисом?
Я чувствую сильнейшую связь, мы думаем вместе. Это не какая-нибудь фантастика или мистика, просто мы живые. Когда умер Уильямс, Льюис сказал, что там он даже реальнее, чем здесь.