Хорошо, когда можешь говорить изнутри хотя бы двух конфессий. Сообщаю для ясности, что сорок с лишним лет назад, выйдя замуж за католика, я законно приобрела право на «евхаристическое общение с Римским престолом». До встречи Афинагора и Павла оставалось немало, а кардинал Ронкалли еще не стал папой. Мало того: здесь, в России этому обрадовался отец Всеволод Шпиллер и меня благословил, заметив, что мне полезен, как он произнес, «Аристотэль». Справки эти бессмысленны: «экуменистам» — не нужны, противникам их — неприятны.
Находясь в этом общении столько лет, я видела не меньше католических христиан и католических фарисеев, чем видела до этого (да и после) христиан и фарисеев православных. И вот, слыша снова и снова, что кто-то «не выдержал» и «перешел», я печально удивляюсь.
Что говорить, низы любой конфессии ужасны. Они являют именно ту религиозность, которую непрерывно обличает Христос. Можно прибавить «перемноженную на терешние свойства», но нужно ли? Наверное, члены синедриона редко бывали циниками и хапугами, хотя — кто их знает. А главное — прозрачный, незаметный для носителя грех фарисея с успехом перетянет все остальное. Помню, один батя 70-х годов сказал про одного религиозного правозащитника: «Ладно, я то, и се, и треть-десятое, а он — гордец»; и не ошибся.
Когда мы фарисейства не замечаем, это плохо. Христос — замечал и нам велел, как иначе «беречься»: Судя его, сидишь не людей (их можно жалеть, и уж точно не надо обижать), а особый дух, может быть — самый опасный на свете.
Что же до христиан, они есть, ничто их не берет. Отделить их от прочих и легко, и трудно. Когда это тот же Иоанн XXIII, сомнений нет — но он ведь «на верху горы» еще и по положению, а точно такой сияющий толстяк в овощной лавочке заметен далеко не каждому. Спасибо, если он просто раздражает; это, как-никак, предусмотрено.
Тайна христиан проста, они не подтасывывают Евангелие. Кто-кто, а они прекрасно знают, что сказано там не о порядочности, даже не о доброте, а о вещах поистине диких, которые без Бога не выполнишь. Знают они и то, что сами по себе они буквально никуда не годятся. Сразу можно заметить, что все это не совпадает с понятием «хорошего человека». Однако написано про это, мягко говоря, немало, и каждый может прочитать (конечно, если хочет).
Так вот, удивляюсь я тому, чего мы ищем, переходя из конфессии в конфессию. Перегородки до неба не доходят, а ищем мы Царства, которое называется Божьим, называется и Небесным. Сейчас намеренно грубо вынесла за скобки те особенности конфессий, которые могут подходить к одному, но не другому «психологическому типу». До того ли? Ну, хорошо, в католичестве часто натыкаешься на законничество — а у нас? Они это худо-бедно оправдывали, но почти перестали, а мы делаем вид, что ничем подобным не грешим. Язычество есть и здесь, и там, может быть — у нас больше, не из-за свойств православия, а из-за того, что мы и в плохом, и в хорошем соответствуем скорее человеку прежних веков. «Наши» иерархи хамят, «их» иерархи иногда удивляют высокомерием; там и там есть другие. Я понимаю, если ты священник, с нашими — труднее; но если мирянин, трудно только то, к чему применяет таинственный Петр Иванов слова «тайна святых» — видя ужасы церковной жизни, оставаться в церкви и не обижать людей.
Когда подумаешь о «добром папе Иоанне» и о моей крестной Лукерье Яковлевне, об отце Добровольском — и о нашем отце Александре, о Честертоне — и о матери Марии, сияет такой свет, что границ не видно, некуда и неоткуда переходить.