С его любовью к словам и созвучиям, он обрадовался бы и повтору «ц», и подхвату «я» в «Илья без глянца». Так мы его заметили, по красоте текста. Оля Неве прочитала что-то — или услышала песню, и догадалась, что ему удастся сложная речь льюисовского романа. Я даже не бралась за эти «Лица», не брался и Аверинцев, мы их просто рассказывали. Странно, и все же Сергею Сергеевичу не пришел в голову такой гармоничный вариант названия, почти с рифмой («ли»)1. Он говорил обычно: «Когда [мы] обретем лица», после чего объяснял оттенки времен и наклонений.
Только мы попросили незнакомого И. К., чтобы он перевел книгу, как появился переводчик, исключительно живой и блестящий, который уже что-то начал. Пришлось ему объяснить, и он не обиделся.
Наконец, если не ошибаюсь — между концом июня и началом октября 1992 года Илья пришел к Оле, у которой я именно столько времени жила. Глянец, или не глянец, но он меня совершенно покорил. Он все знал: Памир? — пожалуйста, Памир. Науки какие-нибудь — тоже. А главное, Англия, Шотландия, Ирландия, причем — именно то, чего я уже не знала. Лет за 40, после моих Элиотов, возник целый мир, мне неизвестный и не совсем понятный. Сперва рулады Ильи, давно обжившегося в нем, меня околдовывали; потом — очень сильно испугали. Так оно и осталось. Собственно говоря, я, мракобес и реалист, даже не могу писать о долгих речах и смутных событиях, связанных с ним.
Следующие годы — а было их почти 15 — мы мало виделись. Зато я удачно колдовала. Только подумаешь — ах, как он подходит к «Иностранке»! — а он уже там. Заметим, я ничего не делала, даже не говорила. Придешь в жюри сидеть — и пожалуйста, премию чуть не дали ему. Он много работал и печатался, а что творилось в странном, неназываемом мире, я и знать не могла.
Казалось бы, по этому миру нанесли могучий удар — Илья решил креститься. Мы пошли «в Козьму»; значит, было это до июня 1996-го. Добрый час я пересказывала Илье Евангелие. Чтó он слышал, я не знаю. Потом отец Владимир крестил несколько человек и еще прибавил от себя, что это им — не фунт изюма (выразился он приличней). Словом, он опять пересказал неправдоподобные просьбы и советы, содержащиеся в названной книге.
Дальше я не знаю ничего. Один раз Илья ко мне приходил, раза четыре мы говорили по телефону. Появилось издательство. Летом 1998-го мы ездили вместе в Екатеринбург, праздновать столетие Льюиса, и он снова зачаровал или как это назвать целый зал, от умных старых дев до подпольных подростков. В августе собирались поехать на тот же предмет в Лондон и в Оксфорд, но почему-то он не смог. О христианстве ни он, ни я не сказали ни слова.
Уходя после передачи с маленького радио «София», я увидела в общей комнате, на экране телевизора, сообщение об его смерти. Так начался год, унесший больше сорока знакомых людей, двое из которых были мне очень близки.
Напечатано в Насекомое ‘007
(Альманах литературно-художественных маразмов, изд-во ИПШувалов А.В., М—Калининград—СПб, 2008, стр. 302)
- Если кто не знает: «Пока мы лиц не обрели». [↩]