Почему в Евангелии звучит призыв «будьте как дети» (см. Мф. 18, 3) и каким именно детским качествам Христос призывает подражать? О том, в чем сила детской слабости, корреспондент Елизавета Правикова спрашивала у известной переводчицы Наталии Трауберг и православного психолога Ольги Филипповской. Ответы получились неожиданными.
Наталья Леонидовна Трауберг родилась в 1928 году в Ленинграде. Ее отец — Леонид Трауберг — известный советский театральный и кинорежиссер. В 1949-м окончила кафедру романо-германской филологии в Ленинградском университете (первоначально, по настоянию матери, поступила на физический факультет, но быстро поняла, что это совершенно не для нее). Переводчик с английского, итальянского и испанского языков (Г. К. Честертон, Вудхауз, Г. Грин, Х. Кортасар, М. А. Астуриас, М. Варгас Льоса, Р. Альберти, Ф. Гарсиа Лорка, К. Х. Села, Р. Гомес де ла Серна, Г. Деледда, Л. Пиранделло). Член правления Российского библейского общества, Честертоновского института (Великобритания), редакционного совета журнала «Иностранная литература». Переводчик детской литературы: П. Геллико «Томасина», К. С. Льюис «Хроники Нарнии», Дж. Уэбстер «Длинноногий дядюшка» и «Милый недруг», Сесилия Джемисон «Леди Джейн», Френсис Барнетт «Маленькая принцесса».
Ольга Владимировна Филипповская родилась в 1957 году в Москве. В 1979 году окончила факультет психологии МГУ. Работала на первом в Москве «Телефоне доверия». В настоящее время преподает на факультете психологического консультирования Московского городского психолого-педагогического университета. Автор многих популярных статей, опубликованных в психологических, педагогических и детских изданиях. Являясь прихожанкой московского храма св. Марона Пустынника Сирийского, проводит в приходе храма психологические консультации.
Какому именно детскому качеству призывает подражать Христос?
Наталия Трауберг: В детских книгах, которые я переводила, все слишком оптимистически, потому что там все-таки описываются дети викторианские, идеализированные, дети, какими они должны быть: леди Джейн или Сара Кру («Маленькая принцесса»). А у меня очень печальные мысли о детях. Настоятель нашего храма отец Владимир Лапшин любит повторять: когда говорится «будьте как дети», вы только не подумайте, что это наши дети, которые к причастию всех раздвигают локтями. А имеются в виду дети, которые были в полной зависимости от взрослых, которые абсолютно никакой свободы не имели. То есть они могли ее иметь, если их любили, — а могли ее и не иметь. Ребенок держался только на любви. Если его любили, он существовал, если его не любили — то его как бы и не было. Потому что без опыта любви, без живого тепла душа не может нормально расти и развиваться.
В каком-то смысле дети — это лучшие люди не потому, что они хорошие, а потому, что быть ребенком так невероятно тяжело. Насколько дети, если они не держатся на этом магните любви, на Божьем магните, могут быть трудными и для самих себя, и для родителей, и для окружающих, какие они бывают хитрые, врущие. Детей очень жалко, потому что они действительно совершенно беспомощные — что беспризорники, что дети строгих родителей, что дети нестрогих родителей, которые их заласкивают, — это абсолютно беспомощные существа.
Так что, я думаю, «будьте как дети» Христос сказал ни в коем случае не в смысле доктора Спока, не в том смысле, что это какие-то идеальные существа. Мы все знаем, что это за «идеальные существа», как только им даешь маленькую поблажку. Но ведь и не давать им поблажки и быть с ними очень жесткими — тоже жестоко. Я это пережила, у меня была очень суровая мама, от которой я плакала десятилетиями. Хотя она сначала была такая заласкивающая, совсем руссоистка, в духе 20-х годов, когда считалось, что дети должны быть абсолютно свободны! Но как же ребенок будет свободным, если он подносит рубашечку к горячей печке и зажигает ее, если он выбегает на улицу и бежит через дорогу?
Ольга Филипповская: Традиционный путь толкования этого евангельского выражения обычно заключается в попытке найти такие чисто детские свойства, которым христианину стоило бы подражать. Но давайте обратимся еще раз к самому тексту. «В то время ученики приступили к Иисусу и сказали: кто больше в Царстве Небесном? Иисус, призвав дитя, поставил его посреди них и сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное. Итак, кто умалится, как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном» (Мф.18. 1-4). Ученики пытались рассуждать, кто больше, и Христос поставил перед ними ребенка, как бы давая образец меры — «кто умалится, как это дитя, тот и больше». В этом фрагменте Евангелия ребенок выступает всего лишь как маленькое существо. Заметим, что речь здесь идет вовсе не о каких-то детских качествах или чертах. Более того, почти всюду в Евангелиях и Посланиях детское, младенческое выступает синонимом незрелости, неустойчивости, легковесной доверчивости. Например, Павел в Послании к Ефесянам (4. 13) призывает нас возрасти «в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова; дабы мы не были более младенцами, колеблющимися и увлекающимися всяким ветром учения», а в Послании к Евреям (5. 13) пишет: «Всякий, питаемый молоком, несведущ в слове правды; потому что он младенец».
Наталия Трауберг: Конечно, «как дети» — это значит беспомощный. Ребенок, видимо, так же греховен, как и всякий. Хотя у детей лет до шести еще есть какой-то ангельский привкус. Но есть такие верующие дети, что не дай никому Господь. Они придуриваются, они такие фарисеи, они эгоистичны. Христос ведь когда говорит какую-то притчу, то это не аллегория, он берет часть явления и о ней говорит. А иначе «будьте как дети» — это очень широкие слова. Можно сказать — «будьте, как дети, непослушны», можно сказать — «будьте, как дети, естественны».
Почему блаженны плачущие, жаждущие, нищие духом и что самое трогательное в людях вообще? Полная беспомощность перед падшим миром. Ребенок беспомощен перед падшим миром больше, чем кто бы то ни было. И я думаю, «будьте как дети», когда это советуют взрослым, — это значит, не должен быть человек уверенным, всезнающим, всех судящим.
Ольга Филипповская: Многие детские качества христианину как раз следует преодолеть и уподобиться ребенку только в его малости, беспомощности, о которой говорила Наталья Леонидовна. Ребенок слаб и беспомощен по своему естеству. Взрослому принять это бесконечно сложно, страшно. Но только в сознании своей полной беспомощности и незащищенности мы можем искренне воскликнуть: «Господи, да будет во мне воля Твоя. В руки Твои, Боже мой, предаю всего себя, приди, вразуми!» У Матфея (Мф.11. 25) есть такие слова: «…славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных», т. е. по меркам мира сего от успешных, сильных…
Наталия Трауберг: И открыл младенцам… этим все сказано.
Ольга Филипповская: Кстати, и в быту у этих слов — «ребенок», «взрослый» — существует двоякий смысл. Например, мы говорим ребенку, стараясь призвать его к терпению, щедрости, снисходительности: «Ты же уже большой». Мы все время пытаемся перевести его в другую позицию, более зрелую, тянем его из этого детства. В то же время мы умиляемся детской наивности, непосредственности, восторженности, а слишком серьезных детей, сокрушаясь, называем «маленький взрослый», «маленький старичок».
Говоря о взрослом человеке, мы иногда с теплом произносим: «Он так и остался ребенком». Однако эту же фразу можно сказать и разочарованно, с сожалением, если мы хотим обратить внимание на инфантильность, эгоизм, безответственность.
Часто мы можем наблюдать у детей, даже у самых испорченных, полное доверие к Богу. Взрослые, молясь, могут рефлексировать: надо ли мне это, о чем я прошу? А ребенок молится и говорит: «Господи, у мамы зуб болит — пусть он пройдет». И через десять минут приходит и спрашивает: «Ну что, стало легче?» То есть он, несомненно, верит, что Господь его услышал.
Наталия Трауберг: Но попробуйте не дать ребенку игрушку, которую он попросил… Тут можно и такой пример привести — обыкновенный верующий может быть даже очень противным. А совершенно по каждому поводу обращаться к святым…
Ольга Филипповская: В молитве не может быть автоматизма. Ребенок неизбежно столкнется с тем, что не всякая молитва будет сразу и буквально исполнена. Между простодушием детской молитвы и тихой простотой слов «…да будет не моя воля, но Твоя» — долгий, сложный путь. Но, конечно, когда мы видим детскую наивную простоту, наш собственный взгляд как бы обновляется.
Но все же есть в детях некоторые качества, которых почти нет у взрослого человека, например, незлопамятность?
Наталия Трауберг: Незлопамятность у взрослых и детей трудно разделить. Дело в том, что часто, когда человек глубоко чувствует, — он прощает абсолютно, но он помнит, что было. Не говорится — «что вам ни сказано — забудьте». Это не от вас зависит. Простите, а не забудьте, и к тому же надо, чтобы человек еще принял прощение. Ведь прощение — это взаимная вещь.
Ольга Филипповская: Я думаю, что незлопамятность ребенка и та способность к прощению, о которой говорит Христос, совершенно разные вещи. Как психолог скажу, что ребенок может оказаться не в состоянии действительно, по-настоящему простить. Нередко, страдая сам и мучая других, человек несет всю жизнь свои детские обиды и травмы. А помочь ему зачастую удается только в результате долгой психотерапевтической работы.
Но даже в самом благоприятном случае и обида, и прощение ребенка, существа неискушенного, — еще до-опытны, слепы.
Прощение же в евангельском смысле имеет благодатную природу, оно реализуется синергийно, т. е. совместными усилиями человека и Бога. Например, в Нагорной проповеди Христос ставит непосильную для самого человека задачу — любить врагов, не только простить их, но полюбить!
Знаете, я сейчас, под конец нашей беседы, подумала еще вот о чем. «Ибо все вы — сыны Божии по вере во Христа Иисуса…» — говорится в Послании к Галатам (3. 26). А сыны, дети «причастны плоти и крови» (Евр. 2.14) родителей. Быть как дети — значит, еще и быть причастными Богу — в этих словах одновременно и призыв к нам, и указание на путь, и обещание Царства.